Теперь все: и знаменитые истории Ветра, и странные рисунки, и то, как он пытливо заглядывал в глаза, — все обрело смысл, и этот смысл радостными толчками бился внутри, сильнее и сильнее. Погоди–ка…
Все эти ночные разговоры полунамеками… Выходит, Серый с самого начала знал, что Дракон настоящий? И Жемчужины тоже?
Он украдкой оглядел Лассара, погруженного в чтение. Так почему же ему не захотелось завладеть Жемчужиной? Как можно не захотеть такого? Ветер всегда говорил, что каждый может получить свою Жемчужину, а значит, даже такой человек, как Лассар… В голове зашумело. А ведь Серый тоже человек не то что совсем обычный! Вспомнить только взгляд его — прошибает, будто внутрь кто–то смотрит.
Вот отчего он к Ветру зачастил! Вот чего добивался от стихотворца в Вальвире! И добился таки… Вот почему их отпустили. Вот чем Ветер купил их жизнь и свободу! И все равно нельзя было Серому тайну выдавать! Эх, Ветер, что же ты наделал…
— Вот оно что! — Илча вскочил, обличительно ткнул в Лассара пальцем. — Ты из него тайну вышибить хотел!
Серый оторвался от своего занятия.
— Что?
— Тогда, два срока назад, — дрожал голос то ли от злости, то ли от напряжения, — в Вальвире! В Святилище!
— Какую?
— Да Жемчужины этой, не прикидывайся!
— Всю жизнь ты не слышал Ветра, теперь не слышишь меня. Вышибить! Да он всю жизнь выдавал эту тайну! Каждому встречному! По всей земле ходил и выдавал, да еще в свитках записывал, чтобы ненароком не позабылось. А я всегда умел слушать. И думать, к тому же. Я обрел Жемчужину задолго до того, как столкнулся с тобой.
— Что–то непохоже! — огрызнулся Илча. — Уж слишком вы непохожие.
— Как и наши Жемчужины.
Серый опять уставился в свитки. Ночь тянулась, словно хорошо вызревшее тесто. Одна свеча сменялась другой.
— Вот что, — подал голос Лассар. — Вот эти три, — отложил он несколько свитков, — новые. Последние. Если хочешь, я куплю их у тебя. Ты все равно их продашь, нет никакого смысла хранить их у сердца, я же дам хорошую цену. И ручаюсь, они не будут утеряны.
«Ну, уж нет», — успел подумать Илча и даже рот открыл, но спохватился. Видно было, что Серому очень хочется обладать этими свитками.
— Я продам их, если… Одно условие… — Он мялся, не зная как сказать.
— Какое же?
— Ты мне расскажешь, как добраться до пещеры Дракона. По чести! И как найти то, что мне нужно.
— Согласен.
Согласился он подозрительно быстро.
— Тогда… давай, прямо сейчас!
— Сам я когда–то добрался до пещеры вот с этим, — он извлек небольшой продолговатый футляр. — С тех пор ношу его с собой. На счастье.
— Что это? — Даже руки затряслись, когда Илча принялся вытаскивать ветхий пергамент. — Погоди–ка… Это же… «Жемчужина»! Только очень старая…
— Она самая. Вот почему я и говорю: всю жизнь он пел одну и ту же песню. Надо было только услышать.
— Так все это время он рассказывал…
Илча чуть не уронил талисман Серого. Все было на виду! Нимоа, какой же он дурак! Все эти годы из кожи лез, и все мимо счастья ходил да мимо богатства.
— Чистую правду. Местами переизложенную заново, но не в том, что касается дороги.
— А потом? Про саму пещеру? Тоже правда?
Лассар покачал головой.
— Только там, где это необходимо. Есть вещи, которых не стоит открывать всем и каждому. Но сокровищница, полная Слез Нимоа, существует. Я тоже был там и видел. Клянусь Драконом.
— И Дракона? Видел?
— И его.
— А какой он?
В тот миг Илча даже про неприязнь свою забыл.
— Еще увидишь. Если когда–нибудь соберешься.
— А как Жемчужину выбрать?
Серый усмехнулся.
— Ты еще пещеры не нашел, а уже примеряешь Жемчужину. Лихо.
Илча только засопел сердито.
— Не стоит злиться. Никто тебе не укажет, даже Дракон. Потому что выбираешь сам и для себя. Только ты решаешь.
Но Илча тотчас осенило, которую надо выбрать. Ту самую, Фиолетовую. Про нее мечтал не кто–нибудь, а сам Ветер, да еще целых полжизни. Уж она–то точно не окажется никчемной.
И начал собираться в путь.
Лишь на пару дней задержался. Хотелось в последний раз проститься с Ветром, однако ничего хорошего из того не вышло. После его смерти все снова пошло так, будто Илчи никогда на этой земле и не было. Теперь все крутилось вокруг Лассара, он отодвинул, заслонил всех, даже самого стихотворца. Илче не запрещалось принимать во всем живейшее участие, но утешения в том не нашлось. Он превратился в тень, как будто Ветер своей последней волей отшвырнул его на край земли.
Серый же напротив делал все, что ему вздумается. Это он указал ничем не приметное место очень далеко от стен Фалесты, прямо у дороги, где вроде бы пожелал упокоиться сам стихотворец. Какие–то люди из Городского Совета не раз приходили на поклон к высокому гостю, умоляя устроить прекраснейшее надгробие у самой городской стены, но добиться ничего не могли. Однажды даже глава Совета пожаловал — и все без толку. А ведь как хорошо, если бы и памятник огромный, и все остальное, ведь такая честь для города… глядишь, целое паломничество начнется. Разве не польстило бы это Вольному Ветру? Сам Илча и сомневаться не стал бы, а вот Серый рассудил иначе.
В назначенный день народ запрудил не только улицы и площадь у городских ворот. Люди тянулись в Фалесту с самого утра, они кучками стояли у дороги, когда знаменитый стихотворец совершал свой последний путь. Откуда только взялись. За повозкой брели то одни, то другие. Кто–то отставал, а кто–то никак не хотел давать другим дорогу. Так и добрались.
Илча все время шел рядом с повозкой, и Лассар тоже. Сегодня он первый раз на памяти Илчи показался на людях с непокрытой головой, вызывая любопытные взгляды и недоуменный гул. Люди судили и рядили, неужто это и есть знаменитый Лассар Благословенный, порою вовсе забывая, зачем сюда явились.
Теперь–то стало ясно, зачем Серому сдались все эти заботы. Его незримая власть над окрестными землями каким–то чудом обошла Фалесту, но теперь он явился и сюда. Когда–то Ветер сделал промашку, не смог не пожалеть своего врага, сохранил от смерти. А может, попросту увидел в том путь к спасению. Может даже статься, подумал, что Дракон на самом деле отметил его недруга, коль сподобил огрести Жемчужину. Или вовсе тягаться не захотел. Но Илча уже на пути к своему сокровищу. Еще немного — и он тоже станет другим, обретет невидимую силу и довершит то, что даже Ветру оказалось не под силу. Берегись, слуга Дракона!
Опустилась могильная плита. Слишком простая для такого человека. Резчики выбьют на ней всего одну строчку, хотя можно было много чего написать… Но выпало решать не Илче.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
